В психологии есть базовая концепция, называемая «социальные роли.
Каждый раз, когда мы вступаем в контакт с окружающими нас людьми, мы начинаем выполнять одну из своих социальных ролей.
Общаясь с супругом противоположного пола, мы играем роль мужа или жены. Общаясь с собственными родителями, мы играем роль ребенка (да, это всего лишь роль, чаще всего комедийная, типа «Пингвинов Мадагаскара», но мы все равно делаем это серьезно) комара?..). Приходя на работу, мы встречаем своих коллег: начальство, подчиненных… Эта офисная игра тоже имеет множество разновидностей. «Ты хозяин, я дурак, я хозяин, ты дурак», «Дурак», «Итальянская забастовка», «Хозяин, все потеряно!…» и так далее. Но это тема для другого раза.
Далее поговорим о родительской игре.
Конечно, в общении со своими детьми мы играем родителей. И, конечно же, это одна из самых милых и веселых игр, доступных человеку.
Однако, как говорилось в известной советской комедии, человек больше, чем кто-либо другой, предпочитает создавать себе трудности. И он создает их для себя, в том числе и в процессе этой замечательной игры. Конечно, не только он их создает, то есть не только папа, но и она сама их создает. Я имею в виду, мама…
Кстати, мамы, особенно.
Например, одна из самых известных ролей психологов называется «тревожная мать». Обычно люди четко идентифицируют свою тревогу как невроз. Люди не хотят чувствовать беспокойство. Человек осознает, что его тревога – это проблема и что он должен бороться и преодолеть эту проблему. Однако мы считаем, что исполнение роли «тревожной мамы», наоборот, предполагает усиление собственной тревожности, и чем больше тревожность, тем больше оснований называться «хорошей мамой»…
Ну правда, не волнуйся, какая ты мать?. Не мать, а какое-то чудо, да?. Просто моральный урод, без стыда и совести… Потому что я человек, мама. Вот о чем мне нужно беспокоиться. Точка.
Это игра.
А ещё есть игра «Мать Мира».
В основе игры «Мать Мира» лежит известная особенность женской психики, отмеченная когда-то австрийским психологом Отто Вейнингером. Его взгляды для многих спорны и даже оскорбительны для некоторых, но прежде всего он считает, что женская психика разделена на два полярных состояния: «мать» и «любовница». Мы предложили своеобразную описательную модель, призывающую к балансу».
Поскольку в конце XIX века политкорректность еще не обрела тот безоговорочный размах, который она имела в начале XXI века, грубый Вейнингер заменил слово «любовница» другим термином, а тем более политкорректностью. Я оставлю это как есть. Если вы этого не сделаете, они вас избьют.
Согласно этой объяснительно-дескриптивной модели (я подчеркиваю слово «объяснительная модель» во второй раз, чтобы избежать прямых аналогий с читателем, особенно читательницей), женщины освобождаются от роли «матери» к. Инстинктивная забота, терпение и принятие: поскольку эта роль, конечно же, направлена на ее ребенка (или кого-то еще, кого она воспринимает как ребенка). Грубо говоря, «мать» — это наседка, которая кормит и поит птенцов и которая начинает тревожно улыбаться, как только птенцы оказываются на расстоянии одного метра от гнезда.
Из роли «любовницы» женщина передает свободомыслие, раскованность, непостоянство, явную безответственность, безудержную сексуальность… В общем, классическая дежурная Клеопатра.
Но в начале XXI века многие современные матери на самом деле не хотят быть «матерями». В каком-то смысле именно так и выглядят эти курочки: свободомыслие, раскованность, непостоянство, очевидная безответственность и безудержная сексуальность. Это был бы гораздо более привлекательный поведенческий сценарий, чем внимание, терпение и принятие. Другими словами, Клеопатра полностью раздавит вашу курицу в гнезде.. вырубив ее.
Почему это случилось?
Это происходит потому, что «любовница» — это оптимальный сценарий, оптимальная роль взаимодействия с сексуальным партнером. Другими словами, со своим мужчиной. Или, как сегодня любят говорить даже женщины за 45, с парнем… Но можно сказать, что вместо этого партнера очень многим женщинам с детьми не хватает. Пустой вместо партнёра. Другими словами, нет мужей и нет семей с одним родителем. На каком-то этапе семейной жизни они все либо объелись груш, их выгнали, выгнали сами, развелись или развелись, но факт остается фактом: психологически для матери временно невозможно, с кем играть в «хозяйку». «…Ей есть кому играть «мать»: вот он, ребенок. И некому быть «любовницей.
И, конечно же, она начинает делать это со своими детьми. В этом социальная роль «матери мира»…
«Мать Мира» свободна в мыслях и рассуждениях, раскованна, непоследовательна, явно безответственна, сексуальна… Она легко говорит юношеским сленгом (вещи, которые не может понять даже сам ребенок) Носит рваные джинсы, ходит в школу, посещает рок-концерты , хорошо читает рэп и затрагивает эротические темы, которые заставили бы краснеть даже ее собственных потомков, выросших на публичной порносети, трогаясь и путешествуя (или мечтая о путешествии) по всему миру. Короче говоря, «Мать Мира» не является ни тем, ни другим. 35 или 45: Она примерно того же возраста, что и ее дети, и постоянно позиционирует себя скорее как друга, чем как родителя…
Дочь «Матери Мира», как правило, смотрит матчи матери со смешанными эмоциями удивления и восхищения, иногда переходящим в раздражение, но в целом серьезно этим матчем не увлекается. Несмотря на собственную гендерную идентичность.. ситуация с Матерью Мира приобретает особенно деликатный характер, когда присутствует сын… Я не могу не чувствовать, что я здесь. Определенная роль, совершенно отличная от роли ребенка, но в чем именно состоит эта роль, он, конечно, не может признаться себе, что готов к ней. Табу на инцест Зигмунда Фрейда не позволяет ему.. поэтому он начинает балансировать на штрафе. Граница между Эдиповым комплексом и ролью материнского психиатра. И на интимный вопрос матери: «Есть ли у тебя девушка?», он отвечает ей с молчаливым, очарованным выражением лица…
Зачем мне девочка, мама? У меня есть ты…
Девушек у них, как правило, практически нет. Как матери по поводу и без причины не могут вырваться из роли «наседки», так и матери не могут вырваться из роли «наседки», смеясь по поводу и без причины..Мальчик с отцом есть девочка: такая странная связь почти уже не так очевидна для пациентов современных психологов и, к сожалению, так неуловима даже для самих современных психологов.Часто без…Присутствие перед ними фигуры отца во время трудные годы подросткового возраста и отношения между ними и их отцами приводят к тому, что эти мальчики рожают девочек. Матери решительно фиксируют разницу в мышлении и поведении молодых людей между «матерями» и «любовницами». Затем, в возрасте 17 или 18 лет, они понимают, что человек, которого они раньше называли только своей «матерью», на самом деле, в первую очередь, любовница и сексуальный партнер их отца.
Я бы сказал, что Вейнингер выразился еще конкретнее. «Он немец. Что мы можем от него получить…
В целом социальные роли увлекательны и приносят много счастливых и радостных моментов как девочкам, так и мальчикам. Условия таковы, что актер не нарушил декорации и не ошибся с выбором жанра.. и чтобы актриса имела доступ ко всем партнерам, необходимым для исполнения роли. Притвориться тенью своего отца, убитого короля…
«Я дух твоего отца…
Ой, слушай, слушай, слушай! Если так
Вы когда-нибудь по-настоящему любили своего отца,
Отомстить за его трусливое убийство…
Но посмотри на маму, она удивлена,
Не позволяй ей быть заложницей твоей души:
Чрезмерное впечатление вредно для слабых.
Поговорить с ней!..»
Шекспир был еще и психологом…
Фактически, по сравнению с Шекспиром, мы все «тоже психологи.
Итак, мы поговорили с его матерью. Все было так, как он просил… чтобы мать мира не стала как бы заложницей души…
- Хотите связаться со мной?
