Глава: «Большой Брат наблюдает за тобой».
Тема взаимоотношений между братьями, братьями и сестрами вообще мало изучена в психологии и еще ждет своего освещения. О родителях – и маме, и папе – уже написаны тома. Сама психология как наука по существу началась с изучения взаимоотношений с матерью. На этом основаны работы Фрейда, Юнга и многих других, их последователей. В последнее время фигура отца все чаще привлекает внимание психологов. Книги на эту тему издаются как за рубежом, так и в нашей стране (например: «Отец» Л. Зои, «Все дело в папе» Ю. Зотова и М. Летучева). Информации о братьях и сестрах до сих пор критически мало.
«В психологии ревность между братьями и сестрами редко является объектом изучения. Гораздо чаще можно встретить информацию о детско-родительских отношениях и супружеских отношениях. Однако тема детской ревности остро стоит в современном мире…» – цитата из Википедии.
Между тем братья и сестры зачастую являются самыми близкими людьми в детстве, а повзрослев, многие из них отрицают этот факт. Но задумайтесь: с кем вы в раннем детстве делили хотя бы комнату, а зачастую и кровать и даже ванну? С кем вы проводили время в непосредственном контакте, даже в большей степени, чем с родителями? Кому они могли доверить свои тайны? Или они не могли? И почему тогда? У кого вы учились сознательно и неосознанно и за кем следовали в своем развитии, если были моложе? С кем они конкурировали за внимание родителей и за кем были вынуждены присматривать и «защищать» в детстве – если они были самыми старшими. А поскольку отец в современных семьях часто фигура отсутствующая – хотя номинально и присутствует, но мало что делает для воспитания – очень часто именно с братьями и сестрами нам удавалось научиться строить более или менее равноправные триадные отношения. И не могла ли такая близость повлиять на формирование личности?
На мой взгляд, именно тот факт, что многие аспекты детских отношений между братьями и сестрами, которые продолжают оставаться в тени среди взрослых, является причиной того, что братья и сестры отрицают близость между ними в детстве. Этот теневой «заряд» в психологии называется «сестринским комплексом», и он же является причиной отсутствия близких взаимоотношений между уже повзрослевшими братьями и сестрами. Очень часто более или менее близкие отношения между сибсами возникают после смерти родителей, что указывает на ключевую роль родителей в формировании сиблингового комплекса.
Сестринский комплекс в отношениях между мальчиками и братьями – это, конечно, особый случай. Оно часто принимает весьма неожиданные формы и выходит далеко за рамки отношений с братом, да и с мужчинами вообще. Например, фигурку брата можно перенести на любимую женщину. Подобный трансфер может стать существенным препятствием для построения отношений в жизни взрослого мужчины. В этой главе мы рассмотрим, почему и как это может произойти, на примере другого психодраматического сеанса.
Дмитрий, 45-летний мужчина, пришел в психодраматическую группу с просьбой прекратить отношения с женщиной. Дмитрий не новичок в психотерапии и раньше уже занимался психодрамой. Кроме того, в настоящее время он проходит длительную психотерапию. Вообще-то психолог рекомендовал ему снова пойти на психодраму. В запросе Дмитрий сообщил, что хочет «отпустить» партнершу по отношениям, чтобы снять с нее оценки. Дмитрий тоже не новичок в этом деле, и это далеко не первые его длительные отношения. Предыдущие отношения в его жизни, длившиеся более 5 лет, трижды неизбежно заканчивались болезненным расставанием. Дмитрий был и инициатором разводов (ушёл к другой), и в последнее время был «жертвой» — от него ушла женщина.
После довольно длительного и очень тяжелого для Дмитрия периода восстановления, надеясь наконец построить здоровые отношения, он пошел на курс психотерапии и снова начал встречаться с женщиной. С этой женщиной Анной они даже прожили около года. Надо сказать, что для Ани это были не первые отношения. У обоих были взрослые дети от первого брака. Отношения с самого начала были непростыми, и в итоге Дмитрий и Аня развелись. Сам Дмитрий говорит, что в отношениях было много нежности, любви и заботы с обеих сторон, но было и много требований друг к другу, много использования (потребления, как говорит Дмитрий) друг друга:
“Иногда возникало ощущение, что мы, как два наркомана, поглощали друг друга, жили в своих фантазиях о партнере, не видя его слишком много, не понимая, какой он на самом деле. В то же время было много хорошего, и любовь тоже была.. и есть до сих пор».
Даже расставшись, они продолжали встречаться, и их отношения то заканчивались, то вспыхивали с новой силой. После крайней разлуки, когда все это стало просто невыносимо и начало влиять не только на жизнь и работу, но даже на здоровье, оба решили не встречаться хотя бы три месяца, чтобы остановить саморазрушение и наконец понять, что делать дальше.
Дмитрий явился на сеанс и вошел в психодраматическую сцену.
– Чего ты хочешь, Дмитрий, от нас сегодня? – Я первый спросил.
«Я хочу отпустить ее, чтобы все это меня не беспокоило». Я очень устал постоянно думать о ней. Из воспоминаний и опыта. Либо я помню, как нам было хорошо, либо наоборот, я помню все эти злодеяния и всю эту фигню, которую мы творили. Это постоянные качели. Кроме того, мы одинаково потрясли их обоих.
– Вряд ли мы сейчас сможем отпустить это за один сеанс. Давайте попробуем высказать более реалистичный запрос.
– Мне трудно… На днях я разговаривал с нашим общим другом. Я, конечно, просила ее ничего мне не рассказывать об Ане, но прежде чем я ее остановил, она успела сказать, что у Ани в последнее время много энергии, и она стала более активной и оживленной. Знаешь, мы уже месяц вообще не общаемся. Я считаю, что для меня это очень хорошо – за этот месяц мне удалось восстановить здоровье. Я так много всего поменял, как в профессиональном, так и в личном плане, что решил, что пока не хочу строить никаких отношений вообще, ни с кем. Знаешь, я впервые так расстаюсь. Я ни к кому не ухожу, и они меня тоже. Это своего рода совместное решение, что так продолжаться не может и пора остановиться. Итак, несмотря на все это – несмотря на то, что мне явно стало лучше. И я искренне рада, что она чувствует то же самое – несмотря на все это, я почувствовала страх, когда наша подруга сказала, что Аня стала более активной.
– Хотите поработать с этим страхом? Поймите, откуда оно исходит и почему вы это чувствуете?
– Да, я согласен. Пойдем работать.
-Чего вы боитесь?
«У меня еще есть надежда, что через эти три месяца мы снова попытаемся восстановить отношения». И я почувствовал страх, что раз у нее много энергии, значит, она больше не будет испытывать той зависимости от меня и наших отношений, которая была у нее раньше. Умом я понимаю, что должна этому радоваться – отношения, построенные на зависимости, обречены, и они уже привели нас к сегодняшней драме. И в прошлом они всегда приводили меня к одному и тому же – к болезненному расставанию. Либо я потерял интерес к своему партнеру, либо она. Но несмотря на это понимание, я чувствовал страх.
– Хорошо, выберите кого-нибудь из участников на роль Страха и на роль себя.
На роль Страха Дмитрий выбирает большого и страшного человека – Аркадия.
– Аркадий, ты сейчас боишься, ты не против?
– Да, конечно, я готов быть Страхом.
«Ладно, теперь Дмитрий выбирает тебя сам», — продолжаю готовить сцену.
– Виктор, ты будешь мной?
«Да», — отвечает Виктор.
– Дмитрий, что ты чувствуешь, когда боишься, что происходит у тебя в организме? – Я прошу начать постановку действия на сцене.
– Ну, у меня левая нога сжимается, что-то сжимает затылок, мне трудно дышать, я сжимаюсь весь, правая рука сжимается, грудь замерзает. И общее душевное состояние – он успокаивается и пугается, – говорит Дмитрий.
Я уже упоминал, что Дмитрий не новичок в психодраме, и здесь и далее по ходу сеанса он очень точно описывает свои чувства и переживания; именно его способности, приобретенные за годы терапии, позволили ему пойти так глубоко и сделать так много.
– Хорошо, Виктор, – выходи в центр нашей «сцены». Дмитрий, а теперь побудь в роли своего страха и покажи Виктору, кто будет в твоей роли, что ты, как страх с ним делает, как он проявляется физически. Подходите и покажите мне, что где толкает, тянет, сжимает или крутит. В общем, покажите, что с вами делает страх.
Виктор выходит на сцену, Дмитрий подходит к нему сзади и давит на плечи, как бы сжимая и выкручивая его внутрь, наклоняя голову вперед и касаясь его левой ноги со словами «Подтяни ногу!» Сжимайтесь. Я страх, я заключаю…»
– Ты страх, ты окружаешь Диму. Зачем ты это делаешь? И что ты ему скажешь? – Я спрашиваю.
– Я хочу, чтобы он остался со мной. Я словно говорю: «Оставайся здесь, останься со мной». «Ты хочешь быть здесь! Я сказал, что ты все еще будешь здесь!».
-Да, значит, страх охватывает Диму и говорит: «Останься со мной, останься здесь»? – уточняю.
– Да.
– Давай поменяемся ролями. Дмитрий, ты берёшь на себя роль, Аркадий – ты берёшь на себя роль Страха. Виктор, просто смотри. Аркадий, повтори слова и действия страха.
Аркадий в роли Страха обнимает Дмитрия и говорит:
– Оставайся здесь, останься со мной. Вы хотите быть здесь! Ты все еще будешь здесь, я сказал!
– Кто это мужчина? – спрашиваю Дмитрия о страхе.
– Знаешь, почему-то на ум приходит старший брат. Никогда бы не подумал, и даже не понимаю, почему он… И все же это как какое-то принуждение или даже насилие… – отвечает Дмитрий.
-Какие у вас были отношения со старшим братом в детстве? – Я спрашиваю.
– Да ничего необычного, он старше меня на 5 лет. Время от времени я, конечно, получал от него письма. В принципе, ничего серьезного, но он определенно контролировал меня, когда родителей не было рядом – он был старшим… – говорит Дмитрий и надолго замолкает, чешет лоб и опускает глаза.
– Что ты помнишь сейчас? – Я спрашиваю.
“Я помню это состояние, это чувство, которое я испытывал, подчиняясь его контролю. Там, где мне хотелось восстать, но лучше этого не делать, было легче выжить. В этом, казалось бы, замкнутом пространстве я чувствовала себя с ним гораздо менее свободной, чем с моими родителями,к тому же это мой брат хоть и старший,но всё тот же.И мне всегда хотелось бунтовать.Ведь с властью моих родителей ничего не поделаешь,а с его кажется возможным.Так что Я нахожусь в этой узкой комнате, у меня нет ни шанса, ни возможности выбраться, да и к тому же находиться здесь все же безопаснее, чем пытаться убежать. И тогда кажется, что я пытаюсь найти что-то для себя в этой комнате, пытаюсь найти какое-то развлечение или просто чем заняться, вот в этих пределах.
– Как вы к этому относитесь?
– Знаете, такие чувства я испытал в прошлом году, когда в нашей стране произошли все эти печальные события. И Аня очень помогла мне пережить трудные времена. Она поддержала меня и успокоила, и я чувствовал себя с ней в безопасности. Для меня семья всегда была безопасным местом. Я самый младший в семье и все заботились о моей безопасности. Иногда даже слишком. Теперь я чувствую себя даже счастливым. Потому что у меня есть пределы. Он дает мне этот страх, так сказать, граничит, обнимает и окутывает меня. Когда я оказываюсь в большом и просторном мире, я теряю границы. Слишком много вариантов. Много раздражений, много желаний. ЭТОТ СТРАХ — ЭТО ВОЗМОЖНОСТЬ, КОТОРАЯ ПОЗВОЛЯЕТ МНЕ ОПЫТАТЬ ОГРАНИЧЕНИЯ.
– А как ты относишься к этому Страху?
-Любовь, что еще! Ну, как бы смешно это ни звучало, но это правда, и это грустно… – отвечает Дмитрий, глубоко погруженный в свои переживания.
«Люди, пережившие травму, принимают страх и насилие за любовь», — поясняю я.
– Давайте разделим их. Выбрав кого-нибудь на роль любви, я предлагаю новое развитие сцены.
Дмитрий выбирает на роль любви красивую и впечатляющую девушку и ставит ее рядом со страхом. Он смотрит на них некоторое время и говорит:
– Блин, это два разных человека, не так ли? Всё, в принципе, сессия состоялась. – смеется Дмитрий, – я их разнял.)))
– А теперь, когда ты посмотришь на страх и любовь, что ты с ними скажешь или сделаешь?
– Ну, я, конечно, хочу пойти в любовь, из страха, но… – Дмитрий на секунду задумался и продолжил, – я хочу сказать страху. Ты мне нужен, чтобы я не слишком улетала от земли, без тебя я улетаю в своих фантазиях.
– Значит, без него ты “улетаешь”? Что это значит?
— Я теряю настоящие границы, теряю свои собственные границы, мне кажется, будто я всемогущ. Я сказал, что я самый младший в семье, и мне всегда была свойственна такая бравада, но в то же время, если происходило что-то действительно опасное, у меня всегда была возможность спрятаться и убежать. Для папы, для мамы, для брата. И все они меня ограничивали в прямом и переносном смысле. То есть они дали мне границы. И я воспринимал это как несвободу, из-за этого в детстве мне сталкивалось мало действительно реальных угроз – я всегда был от них защищен. И в этом причина такого бесстрашия и веры в свое всемогущество, с одной стороны, и неспособности, реально столкнувшись с угрозой в жизни, действовать и добиваться результата, с другой.
-Как вы относитесь к страху теперь, когда вы разделили образ и удалили из него любовь? Что ты хочешь ему сказать? – уточняю.
– Я испытываю к вам уважение и благодарность. Чтобы помочь мне осознать свои пределы. Ты мне нужен, продолжай в том же духе. Теперь я вижу, что ты, возможно, не имеешь отношения к моей любви. «Спасибо, что вы есть в моей жизни», — наконец говорит Дмитрий с облегченным выдохом, как-то сразу смягчаясь.
-Хорошо, давай поменяемся ролями.
Дмитрий берет на себя роль Страха, а его место занимает его заместитель Виктор. Виктор повторяет слова Дмитрия.
– Что вы чувствуете, Дмитрий в роли Страха, в ответ на эти слова? – Я спрашиваю.
– Самое интересное, что я тоже чувствую, что эти слова вызывают у меня страх. То есть я до этого момента чувствовал страх за Дмитрия. И теперь он отпускает.
– Ну да, то есть страх должен был напугать Дмитрия и в то же время он сам боялся? – Я спрашиваю.
– Да, мне пришлось тебя напугать, потому что я сам боялся. Потому что ты был неуправляем. И наконец-то я могу отдохнуть от этого. Я чувствую облегчение, что ты наконец понял. Я теперь надеюсь, что ты, Дима, меня выслушаешь, прежде чем получишь «весло по соплям»… (смеется) – это не обязательная процедура. Ты можешь просто послушать меня. Мне больше не нужно будет делать ничего жесткого — наказывать тебя или бить, чтобы ты меня понял и послушался. На самом деле мне не нравилось все это делать. Для меня это всегда было страдание и боль. Мне пришлось это сделать не из благородства или садизма, а потому, что я сам боялся, что ты выйдешь из-под контроля и что-нибудь сделаешь. Я сам испугался.
– Хорошо, давай поменяемся ролями.
Дмитрий возвращается в свою роль, а Виктор из роли Страха повторяет слова.
– Теперь я точно вижу, что этот страх – мой брат, его, кстати, зовут Коля. И теперь я вижу в нем еще и страдальца, а не тирана. И я хочу ему сказать – давайте уже все начнем! Занимайтесь своим делом. – говорит Дмитрий брату.
«Как будто ты говоришь это неуважительно?» Я заметил.
– Ну да, это так. Я все еще злюсь и обижаюсь на него… (пауза). Так что, Коля, ты был для меня больше, чем просто брат, ты частично выполнял для меня родительскую функцию. И я еще обижался на тебя за это, но теперь обида меня покидает.
— Твои родители, наверное, оставили тебя одного, чтобы брат присматривал за тобой и отвечал за тебя? – Я спрашиваю.
– Да, конечно, много раз.
– И что произошло потом?
«Я не помню, что происходило в такие моменты в детстве между нами, но точно помню, что воспринимала его заботу как насилие. Он ограничил мою свободу, он решил, что я могу делать, а что нет. В то же время он не был родителем; С родителями не поспоришь, с ними все ясно. Другое дело, брат. У меня всегда было ощущение, что, возможно, я его не слушаю. И даже необходимо, потому что во всем этом была еще и мальчишеская конкуренция. Я также помню, как однажды я стал свидетелем того, как мой брат и его друг буквально измеряли свои киски у нас дома, и я случайно стал свидетелем этого процесса. Я тогда был еще маленький и даже не понимал, что это такое. Но мой брат явно испугался и тогда крикнул на меня, что я иду куда-то, куда не следует, мне было очень страшно и стыдно и он строго запретил мне говорить об этом родителям. Да, многое еще можно вспомнить…
– Как видишь, твой брат сам боялся оставаться с тобой и не очень хотел за тебя отвечать. Вряд ли это насилие в отношении вас исходило из какого-то садистского желания. Дело в том, что дети были беззащитны, в том числе и перед самими собой, и предоставлены сами себе. У детей нет четкого представления о том, что можно, а что нельзя, что допустимо, а что нет и как правильно себя вести. И ответственность за то, что это произошло, полностью лежит на родителях. Родители несут ответственность за поведение своих детей, а не сами. – говорю разрешительную фразу.
– Да, это. – говорит Дмитрий со вздохом облегчения. Дмитрий меняет эту фразу, становится немного мягче. Его поза становится расслабленной, движения менее резкими.
Это ключевой момент сессии. Благодаря этим словам режиссера Дмитрий может наконец освободить себя, а, что очень важно, своего брата от ответственности, которая им не принадлежит. Это очень распространенная причина травматического опыта – когда человек несет ответственность за других. Повзрослев, такой человек продолжает делать все, чтобы оправдать ожидания, например, в данном случае это такие ожидания, как: «Ты должен быть хорошим сыном. послушным братом», «ты должен слушаться брата своего..» , “ты старший брат – ты должен быть примером…”, “ты наш младший, любимый…” и т д. Причём не важно, к какому из братьев они были адресованы – эти послания были интериоризированы (приняты, не живя просто как аксиома) Дмитрием в детстве, и продолжают влиять на него во взрослой жизни – он передает их своим партнерам по браку.
– Получается, я передал своим женщинам проекцию брата? Ух, слишком противно! – Дмитрий замолкает от удивления и отвращения.
Всякий раз, когда на сеансах происходят подобные вещи, мужчины замолкают. От отвращения, от растерянности, но главным образом от страха. Тень гомофобии – главного мужского страха, даже если он появился лишь издалека, делает нас, мужчин, немыми, слепыми и глухими в стремлении избежать любого ее прикосновения. Более подробно о гомофобии я написала целую главу, которую назвала «Главный мужской страх», и вы сможете прочитать ее далее в книге. Здесь я поясню этот механизм передачи. И прошу всех немедленно успокоиться, к гомосексуализму это не имеет никакого отношения.
Как возможно, чтобы проекция брата перешла на женщину? В детстве и начале полового созревания до десяти лет пол имеет для нас второстепенное значение. Да, конечно, мальчики и девочки с раннего возраста сильно отличаются и даже возражают против сравнений с представителями другого пола. Но все же в этих различиях нет самого главного – в них нет наполнения сексуальной энергией. В это время между мальчиками и девочками в основном может быть только дружба. Да, есть интерес к половым органам, своим и чужим, но это чисто «научный интерес», он не окрашен эротикой и влечением. Даже когда дети играют в какие-то игры, разделяясь на роли по признаку пола, это всего лишь отработка ролей взрослых. Значительно позже, как правило, лет через десять-четырнадцать, этот интерес начнет подкрепляться появлением новой функции, проявлением мощнейшей силы природы – проявлением либидо. Между тем, пока не наступило взросление, детям просто интересно. Итак, дорогие читатели, кто был самым близким человеком этого возраста? Родители? Друзья? Большинство ответит – кто угодно, только не брат! И я буду спорить. Вспомните раннее детство, 3-9 лет. С кем вы научились строить отношения на равных? С кем бы ты мог обсудить то, что нельзя обсудить с родителями? Кто сможет понять вас лучше всего? У родителей был другой статус, они выше, они полубоги. Друзья – да, но друзья, которые приходят, приходят и уходят и могут меняться по разным причинам, и вы не проводили с ними все свое время, они не были частью вашей семьи. Брат или сестра – самый близкий человек в этом возрасте. Он похож на вас по статусу (если разница в возрасте меньше 5-7 лет). Этот человек проводит с вами много времени, часто дети даже купаются вместе в ванне до девяти лет. Вы можете поделиться с братом и сестрой чем-то очень личным, о чем не стали бы рассказывать даже родителям. И спроси у старшего, что к чему. Помните: ваши родители куда-то уехали, а вы вдвоем остались дома с братом или сестрой. Помните это чувство свободы и азарта. Кто был вам ближе всего тогда? С кем вы разделили эту страсть к свободе? С кем устраивали бои подушками, запретные застолья и прочие забавы? А кто вас тогда ограничил и остановил? И не важно, был ли твой брат старше или младше, он в любом случае себя ограничивал (старшие меня поймут))). Именно с нашими братьями и сестрами мы научились ощущать нашу первую свободу. Ту же свободу, которую мы вновь испытаем в процессе отделения от родительской семьи и ухода из родительского дома в 18 – 25 лет.
Так что психике в этом возрасте все равно, какого пола человек рядом с вами, тот, кто был и есть вашим партнером по разлуке, и неудивительно, что это именно его образ, именно эти модели поведения мы усвоили потом и несем в себе партнеру по браку. И эти переносы влияют не меньше, чем родительские, особенно когда в результате психотерапии или просто жизненного опыта разлука с родителями уже полная. На сцену выходит брат. В психотерапии мы обычно сначала работаем с фигурами родителей, а после этого становятся доступными фигуры братьев и сестер. И эти фигуры не менее «заряжены», поскольку по отношению к братьям и сестрам появляется новое качество – конкуренция, а сама психотерапевтическая работа выходит на новый уровень. Например, Эдипов комплекс играет новыми красками. Братьям в поисках матери необходимо одолеть не только отца, но и превзойти друг друга. И, следовательно, вы также должны индивидуализироваться, отделиться и стать собой от обоих мужских образов. Итак, как видите, в переносе фигуры брата или сестры на брачных партнеров противоположного пола нет ничего гомосексуального, и по моему опыту это происходит «постоянно».
Но вернемся к нашим героям:
– Получается, я передал своим женщинам проекцию брата? Собираюсь ли я спать с проекциями моего брата? Ух, слишком противно! – Дмитрий замолкает от удивления и отвращения.
– Да, был, но к сексу это не имеет никакого отношения, если, конечно, ты когда-нибудь испытывал сексуальное влечение к брату?
– Конечно нет, слава богу. – Дмитрий отрицает эти мысли как чуму.
– Теперь вы видите. Это передача фигуры близкому человеку без какого-либо сексуального подтекста.
– Это все еще отвратительно.
— Ну да, хорошего и приятного мало в любой передаче, особенно в тот момент, когда ты это осознаешь.
– Но все это произошло в детстве, теперь ты взрослый человек и понимаешь, что сознательного стремления к насилию со стороны твоего брата не было, и что твой брат боялся не меньше, чем ты. Есть ли что-нибудь еще, что ты хочешь сказать Брату Фиру?
– Спасибо, Коля, хотя нет, я не скажу тебе за это спасибо. Я.. как будто я должен быть тебе благодарен.
— Чьи это слова — «должны быть благодарны»?
— Не знаю, может, родители или бабушки, что-то вроде: «Скажи спасибо, что у тебя есть старший брат, он будет с тобой сидеть и смотреть, а то сидел бы один». Но я им не верю. Я ему ничего не должен. Я не просил его и не заставлял его сидеть со мной. Это ответственность родителей», — вздыхает с облегчением Дмитрий.
– Что с тобой, что ты сейчас переживаешь?
«Я чувствую большое облегчение, я злился на брата за то, что меня заставили остаться с ним, объяснили, что я должен быть хорошим, послушным ему, но я ничего не должен…» — он останавливается и продолжает: обращается к моему брату.
– Коля, мне грустно, что тебе пришлось обо мне заботиться, защищать, мне от этого было нехорошо, тебе, наверное, тоже было нехорошо… Я не чувствую тебе за это благодарности, но теперь я не чувствую ни злости. Все, что я чувствую по этому поводу, это печаль. Мне очень жаль, что так произошло. Я тебя не виню и люблю тебя как брата, ты мой дорогой, но вся эта история меня просто расстраивает. А для меня это значит, что я больше тебе ничего не должен и могу относиться к тебе только как к брату.
После того, как обвинение в чувствах высвобождено, и все они выражены, ответственность возвращается туда, где она должна быть – к родителям, Дмитрий может отпустить травмирующие ситуации из прошлого, а гнев и ненависть сменяются грустью. Это терапевтически важная печаль – печаль переживания утраты. Дмитрий осознает, что вместе с освобождением от опыта несвободы и ограниченности он теряет и нечто важное для себя – что в его взрослой жизни нет и не может быть «старшего брата», который будет его защищать и ограничивать особенно в человеке как супруге.
– Хорошо, поменяйтесь ролями.
– У меня сложные чувства, не могу сказать, что я тебе благодарен, мне грустно, что тебе пришлось за мной ухаживать. И жаль, что так сложилось. «Я люблю тебя как брата и больше ничего тебе не должен», – повторяет участник роли Дмитрий.
– Мне становится легче, я не особо благодарен тебе за все это и не ожидал твоей благодарности… НО эти непрожитые чувства и невысказанные слова… У меня тоже было много злости на тебя – я стал вынужденным сидеть с тобой – я виню тебя во всей этой утечке, и это неведомым образом связало нас, и не позволяет нам теперь строить нормальные здоровые братские отношения. И теперь, когда мы об этом поговорили, мне стало легче, у меня тоже есть любовь к тебе, и я даже готова в чем-то о тебе заботиться, и помогать тебе в мелочах. Но без насилия, без ощущения, что я тебе что-то должен, как старший брат. Раньше это было со стороны родителей, а сейчас нет. Поэтому ваши слова заставляют меня чувствовать себя лучше.
Поменялись ролями.
Участник в роли брата повторяет слова, и братья обнимаются. Это очень чувствительный момент; многие наблюдатели, присутствующие на заседании, плачут.
«Ну, теперь с братом все улажено, он вроде бы занял его место», — со вздохом облегчения говорит Дмитрий после нескольких минут объятий.
Участник роли брата уходит со сцены.
– Теперь я хочу говорить с любовью. Теперь я хорошо разделил Любовь-Аню и Страх-Колю. Поэтому я хочу поговорить с Аней прямо сейчас.
Одна конкурсантка выступает в роли Ани.
– Я вижу в тебе столько интересного, я до сих пор чувствую к тебе интерес. И, похоже, теперь тебе стало намного легче. Я словно взял у тебя много ненужного. И теперь вы стали намного легче и воздушнее. Мне нравится на тебя смотреть, у меня к тебе интерес и нет больше этих лишних ожиданий от тебя. Так мне намного легче и приятнее быть с тобой. Я не ожидаю, что вы «защитите» меня, ограничите меня и «направите меня на правильный путь». Но в то же время я стал еще больше интересоваться тобой. Сейчас я чувствую к тебе много нежности, она была и раньше – нежность, но раньше она была отягощена всеми этими проекциями, а теперь ее нет… Как будто стало легче? Ой, вышло солнце, и я этому очень рада – плачу.
В этот момент в окно действительно пробивается солнечный луч… Происходит смена ролей. Его слова повторяет участник роли Дмитрий.
– Что вы чувствуете, Дмитрий из роли Анны? – Я спрашиваю.
– С одной стороны, конечно, мне тоже стало легче, как будто камень с плеч сняли, с другой стороны, это был хороший способ контролировать тебя, и я теряю его. Но жить так больше было точно невозможно, но теперь я начинаю чувствовать к тебе нежность. плакать и сохнуть глаза. а еще появляется грусть, потому что мне приходится отпустить часть себя, своего образа. Я чувствую облегчение и грусть. И для меня это означает свободу, раскрепощение. Хочу обнять тебя.
Поменялись ролями. Повторив слова, Дмитрий и Анна долго обнимаются. Наконец Дмитрий начинает говорить:
– Я чувствую много нежности… (плачет) – слова о нежности действительно разрывают меня… – нежность – это самое живое и важное, что было между нами, и то, чего я больше всего боюсь потерять, и я не хочу, чтобы оно проиграло…
– Да, это то, что ты можешь оставить после себя, на этом ты можешь строить свои отношения уже сейчас. – Я подтверждаю.
«Я чувствую любовь, — уверенно и спокойно говорит Владимир, — теперь это настоящая любовь, и только любовь, ничем не сдерживаемая…
– Есть еще что сказать? – Уточню, чтобы подвести черту?
– Нет. Это все…
– Сними роли…
Объявляю о раздаче. Первым говорит большой страшный мужчина, игравший роль Страха:
– Ну, черт, вообще я не перестаю удивляться работам из области психодрамы. Вот уже несколько лет я не могу пойти на работу с братом во время сеансов психодрамы – так что спасибо за этот сеанс. Дело в том, что по жизни я старший брат, интересно, как ты меня выбрал? В моей жизни все было так же: меня и младшего оставили, а я его гнобила и била, когда мы были маленькими, а потом он вырос большим, и он меня бил, и с тех пор все кончено, мы делаем это практически разговорные не общаются как братья и я не могу сказать, что у нас сейчас есть какая-то близость в отношениях. Хоть я и старше всего на три года, но я все равно была самой ответственной, самой красивой, самой правильной и т д. И бремя этой ответственности я несла, и несу до сих пор. Но после сеанса появляется шанс. И, конечно, допустимым приговором было то, что за все отвечают родители…
Один из участников спрашивает главного героя:
-Что вы чувствуете сейчас? Что вы вынесли из психодрамы?
-Вы, Дмитрий, готовы с нами поговорить? – спрашиваю главного героя. Он сейчас в глубоком расстройстве после сеанса, это “реанимация”, в этот момент по отношению к нему требуется особая деликатность и осторожность.
– Да, я хочу сказать несколько слов. Мне очень стыдно за свою сессию, очень стыдно говорить об этом публично. Это непросто – между братьями и сестрами все сложно – тоже есть конкуренция и соперничество. Поэтому говорить об этом было неловко.
– Я самый младший в семье и для меня семья всегда была безопасным местом. Моя семья дала мне чувство безопасности. Это нормальная семейная функция для ребенка, но не для взрослого мужчины. Параллельно с безопасным окружением меня ограничивала и семья – она ставила рамки. И это тоже полезная функция — семья помогла мне определить свои пределы и не делать того, что было опасно или просто неправильно. Проблема в том, что, взрослея, я не принял эту особенность как свою. Разлука с семьей была не полностью во мне. И уже будучи взрослым мужчиной, я по привычке продолжал менять эту функцию внешне. Лучше всего для этого подошла фигура жены – ведь она теперь моя семья. Поэтому, как это ни парадоксально, и как бы мне ни было стыдно сейчас об этом говорить, я бессознательно передал ей функцию охранителя и «ограничителя». Теперь, разделив эти функции партнёра и защитника и возложив на себя функцию защиты семьи, я могу строить отношения с женщинами на основе нежности и любви и ничего другого от них не ожидать.
Мне кажется, что теперь я смогу восстановить отношения, основанные на любви и нежности, или смогу отпустить их легче, если не судьба, потому что теперь я не потеряю контроль над собственной жизнью и безопасностью вместе с отношение. Ну и бонусом я еще поменял свое отношение к брату, и уверен, что все это повлияет на наши с ним отношения в настоящем, и вообще на мою жизнь, в ближайшем будущем.
- Хотите связаться со мной?
