Детская игра в офисном аналитическом пространстве, увиденная с точки зрения Мелани Кляйн, дает аналитикам возможность изучить глубокие слои психической жизни юных испытуемых. Основным ассоциативным материалом для анализа детей является игра. По мнению М. Кляйна, эта причинно-следственная связь такова:
- Игра – способ самовыражения юных субъектов (хотя дети и взрослые выражают себя по-разному);
- Игровые приемы позволяют вернуться к раннему взгляду юных предметов (что можно «сделать» непосредственно в играх/рисунках). С другой стороны, аналогичные взгляды у взрослых пациентов поддаются лишь реконструкции [1];
- У детей бессознательное находится в тесном контакте с сознанием («самые примитивные тенденции непосредственно сообщаются с наиболее сложными известными новообразованиями.. например, суперэго» [1];
- Исследование бессознательного посредством игровых технологий важно для «успеха анализа в целом» [1].
- Игры являются средством языка для юных субъектов.
По мнению М. Кляйн, даже субъекты, которые не могут говорить, говорят с аналитиком на «своем» языке. Так вы переходите от одной картинки к другой, от игры к другому способу самовыражения. Это свободная ассоциация юного субъекта, при которой он может самовыразительно «отвечать» на слова аналитика и говорить на доступном ему языке. Кляйн сравнил этот архаичный язык молодости с языком снов. «Дети выражают свои фантазии, порывы, переживания символически и используют для этой цели филогенетически приобретенный архаический язык и способы самовыражения» [1]. Анна Фрейд считала, что «даже если мышление ребенка приближается к нашему, оно не может выйти за пределы языка». Другими словами, считалось, что психоаналитические техники доступны только молодым, говорящим субъектам [3]. А. Фрейд также предположил, что у юных испытуемых игры могут быть связаны с остатками дня (аналогично остаткам дня в сновидениях), и в связи с этим игры могут быть связаны с символическими событиями содержание.
Они позволяют заменять слова в игре движениями как предшественниками мыслей. Поведение «играет для ребенка первостепенную роль» [1]. Именно здесь возникает представление о невротических реакциях типа тиков (когда физическая реакция «заменяет» психическую реакцию или психическое представление травматического опыта (?)).
Во время игры дети играют особую роль (роль, к которой они тянутся как идентификации), и, таким образом, «отец, чей образ поглощается во время развития Эдипова комплекса и чья жестокость/(ригидность) сейчас вызывает» внутри» [1]. В результате дети испытывают чувство безопасности и становятся источником радости в игре. Именно это лежит в основе интерпретации М. Клейна. Идентификация через игру бессознательных фантазий (таких как тревога) сопровождается переносом через чувство облегчения молодого субъекта (тем самым представляя личность аналитика).
Кляйн считал, что необходимо быстро и четко интерпретировать фантазии и способы самовыражения, которыми обладают юные испытуемые во время игры, преобразуя их из бессознательных смыслов в осознанные. Она также считала, что такое отсутствие интерпретации вызывает у детей беспокойство. В то же время А. Фрейд считал, что основная задача детского психоанализа состоит в выявлении скрытых иллюзий, и что анализ должен проводиться на уровне «Я» субъекта. Мелани Кляйн отмечает, что через некоторое время между аналитиком и юным субъектом развивается сотрудничество, хотя ребенок в течение некоторого времени (иногда в течение длительных периодов времени) может не осознавать ее интерпретации на сознательном уровне. «Интерпретации первоначально усваивались лишь бессознательно, и лишь гораздо позже отношение ребенка к действительности стало все более проникать в область сознательного осознания и понимания»[1].
По мнению А. Фрейда, с ребенком это невозможно, и анализ ребенка может быть реализован только в сочетании с обучением, что является одной из ролей аналитика.
Подведем итоги. Мелани Кляйн считала, что с помощью психоаналитических техник, подавляющих последствия чрезмерных требований суперэго, можно усилить эго юных субъектов, тем самым сделав эго ребенка менее подавленным. Эта игра принадлежит к аналогичным психоаналитическим процедурам.
Анна Фрейд, напротив, считала, что основными аналитическими методами работы с детьми являются интерпретация их защит и переноса. «Привязанность к вытеснённому травматическому событию ослабевает по мере того, как травма начинает материализоваться или материализоваться и интерпретироваться в переносе» [3, С.167]. В то же время Анна Фрейд допускает использование элементов внушения в анализах с детьми вследствие эмоциональной значимости аналитика в жизни юных испытуемых. В то же время А. Фрейд считает такое предложение «воспитательным» аспектом эффективности детского анализа [3].
Некоторые цитаты из книг Анны Фрейд (конечно, возможно, это особенность перевода) могут звучать очень резко и даже устрашающе. Например, «…аналитик должен уметь занять место Эго-идеала при анализе ребенка. Пока он не убедится, что окончательно освоил этот мысленный пример, он должен уметь. Аналитическая работа не должна начинать с детей и здесь очень важно, чтобы аналитик играл роль сильной личности. В начале уже было сказано, что авторитет аналитика будет только в том случае, если он почувствует, что он выше авторитета своих родителей он согласен уступить высшее положение в своей эмоциональной жизни новому объекту, находящемуся рядом с его родителями» [2, С. 92].
По нашему мнению, такая позиция не позволяет внедрить субъективный подход в работе с детьми и оставит их в положении «объектов» терапевтического воздействия и манипуляции. И складывается впечатление, что акцент А. Фрейда на суперэго юной субъектки (и зависимости от аналитика) может быть связан с проекцией ее личной зависимости от взглядов отца.
литература:
- Кляйн М. Общие психологические принципы детского психоанализа. // Детский психоанализ. М.: Общегуманитарный научно-исследовательский институт, 2010. – 160 с.
- Фрейд А. Введение в детский психоанализ. – М.: ИОИ, 2016. – 184 с.
- Фрейд А. Нормы и патологии детства: оценка развития ребенка. М.: ИОИ, 2018. – 202 с.
- Хотите связаться со мной?
