Тревога оказала фундаментальное влияние на зарождение психоанализа. Несмотря на то, что мыслители до З. Фрейда осознавали важность феномена тревоги, именно З. Фрейд ввел эту проблему в контекст науки и назвал ее «фундаментальным феноменом и центральной проблемой невроза»[1] . Вообще говоря, тревога как аффективное расстройство – это чувство ожидания печальной или опасной ситуации, субъективно ожидаемой или реально существующей [2]. Работа З. Фрейда «Торможение, симптом и тревога» (1920) — одна из наиболее объемных, включающая десять глав с дополнениями, в которых З. Фрейд пытается определить понятие тревоги как порождения аффекта, имеющего свое «актуальное место» в «Эго». В статье он определяет тревогу немецким словом Angst. «Тревожность» — слово, которое широко употребляется в немецкой речи, и его употребление не ограничивается психиатрической и психологической терминологией. В статье тревога описывает реальный объект из Ид, «превращённый» в опасность через Эго. Из-за этого превращения» человек испытывает смутное, беспредметное чувство тоски и опасности. «Итак, во-первых, тревога есть нечто осязаемое. Мы называем ее аффективным состоянием, хотя и не знаем, что такое аффект и что может скрываться под ним. Как ощущение, тревога имеет очевидный характер неудовольствия, но качество этим не исчерпывается; мы не можем всякое неудовольствие назвать тревогой. Существуют и другие ощущения характера неудовольствия (волнение, боль, печаль), и кроме этого качества неудовольствия тревога должна иметь еще и другие качества»[3] . Под “прочими характеристиками” автор подразумевает телесные проявления тревоги – потливость, тахикардию, мышечное напряжение и т.п
В зависимости от источника З. Фрейд выделяет три типа тревоги:
- невротическая тревога, если опасность исходит от Ид;
- моральная тревога, опасность которой угрожает суперэго;
- реальная тревога, если субъект сталкивается с внешней опасностью.
Но независимо от источников, по мнению З. Фрейда, тревога возникает автоматически, когда психика перегружается наплывом раздражителей, с которыми невозможно справиться, что приводит к психологической травме. Прототипом такой травматической ситуации является родовая травма. Этот тип травматической тревоги характерен для раннего детства из-за незрелости Эго, но может присутствовать и во взрослом возрасте в том случае, который З. Фрейд фактически назвал неврозом тревоги. Он приводит пример теории «родовых травм» Отто Ранка, которая утверждает, что любое переживание тревоги повторяет родовую травму и прохождение родившегося ребенка по родовым путям и переживания аффектов, связанные с этим процессом. З. Фрейд обсуждает теорию О. Ранка и пересматривает трактовку родовой травмы. Он согласен с актуальностью родовой травмы, но в то же время настаивает на том, что родовая травма не является причиной последующих неврозов; скорее, это прототип всех последующих состояний тревоги. Автор выделяет три фактора, которые необходимо учитывать при рассмотрении теории родовой травмы и ее связи с тревогой.
Во-первых, биологический фактор: длительный период нахождения младенца в состоянии беспомощности и зависимости создает условия для возникновения первого чувства опасности, связанного со страхом потерять предмет. Например, уход матери или опекуна сигнализирует об опасности смерти, и младенец начинает защищаться, плача, пытаясь вернуть фигуру привязанности. «Травматическая ситуация отсутствия матери отличается от травматической ситуации рождения. Тогда не было объекта, который мог бы исчезнуть. Тревога по-прежнему остается единственной реакцией, которая имела место. С тех пор повторяющиеся ситуации удовлетворения создали в личности матери объект, вызывающий при необходимости интенсивный приток эмоций, заслуживающий названия «тоска» [4]. Другая реакция на потерю объекта — печаль, возникающая под влиянием требования отделения от объекта, когда привязанность к объекту должна быть разрушена.
Мне хотелось бы немного остановиться на мысли о том, что фрейдистская тревога связана с утратой, т е с отсутствием чего-то существенного, необходимого, хорошего. Но, как известно, природа не терпит пустоты, и отсутствие чего-то хорошего во внутриличностном пространстве равно наличию чего-то плохого – атакующего или преследующего объекта. Возможно, причина такого слепого пятна в мышлении Фрейда кроется в его личных отношениях с матерью. Читая его биографию, невольно думаешь, что он так и не смог преодолеть идеализацию матери: «безграничное удовлетворение матери приходит только от ее отношений с сыном; в целом они самые совершенные, самые свободен от двойственности всех человеческих отношений. Мать может передать сыну амбиции, которые она была вынуждена подавлять в себе, и может ожидать, что он удовлетворит то, что осталось от ее комплекса мужественности» никогда не принимал подавленную ненависть и ярость по отношению к своей явно нарциссической матери, защищая ее как исключительно хороший объект.На трудность отделения от матери косвенно указывает его иррациональный страх голода и бедности, свойственный орально-рецептивной личности.Поскольку безопасность такого человека основана на уверенности, что мать будет кормить, заботиться, любить и восхищаться, его страх как раз связан с возможностью того, что эта любовь иссякнет. В письме к Флиссу З. Фрейд писал: «В целом, за исключением одной слабости, моего страха перед бедностью, у меня слишком много здравого смысла, чтобы жаловаться».
В то же время образ плохо преследующей матери был представлен много лет назад в работе о тревоге, исследованной в работе К. Абрахама. Особенно в его анализе итальянского художника Дж. Сегантини, в творчестве которого весьма заметно отражены негативные чувства по отношению к материнскому объекту. И далее исследование детской ярости, зависти, жадности к материнской груди развивается в работах М. Кляйна, В. Биона. Это важно учитывать в практической работе, тревога не всегда скрывает травму и боль как таковую, она включает в себя острые и сильные эмоции, вызванные травмой, которые переживаются как опасные для объекта. Но вернемся к факторам.
Следующий фактор, связанный с неврозом тревоги, — филогенетический, возникающий из развития либидо и не имеющий устойчивого развития от рождения до взрослой жизни, поскольку большинство инстинктивных требований инфантильной сексуальности вытесняются как опасные для Эго. Он представляет собой способность привлекать и получать любовь и внимание от того, кого любишь.С. Фрейд связывает страх потери любви с кастрационной тревогой. Если эдипальная фаза терпит неудачу, более поздние сексуальные импульсы полового созревания, которые в естественном ходе были бы эгосинтоническими, рискуют уступить влечению своих инфантильных прототипов и также быть вытесненными.
Третий, психологический фактор, рассматривает тревогу как дефект психического аппарата, связанный именно с его дифференциацией на Ид и Эго. В свете опасности реальности Эго вынуждено защищаться от определенных инстинктивных импульсов Ид. Но он не может защитить себя от внутренних инстинктивных опасностей так же эффективно, как от той части реальности, которая не является частью его самого. Будучи тесно связанным с Ид, оно может защитить себя от инстинктивной опасности. Но, вытесняя такой импульс, Эго отказывается от части своей организации, и вытесненный инстинктивный импульс становится недоступным для его влияния. Фрустрированные сексуальные импульсы могут не исчезнуть, а трансформироваться в невротические симптомы. Фрейд считал, что развитие таких симптомов, как истерические симптомы или конверсионные симптомы, происходит вместо удовлетворения фрустрированных сексуальных инстинктов. Однако подавление не всегда приводит к формированию симптомов. Например, при успешном разрешении эдипова комплекса вытесненные сексуальные импульсы могут быть уничтожены, а связанное с ними либидо направлено в другом направлении.
Как описано ранее, тревога связана с повторением травмирующей ситуации из прошлого и функционирует как защитная реакция перед лицом воспринимаемой опасной ситуации. Повторяющийся характер тревоги позволяет связать этот аффект с вытеснением. Таким образом, его можно рассматривать как продукт возвращения вытесненного, который становится присутствующим в трансформированной форме. Для тревожности характерна также способность предвидеть опасную ситуацию. И если да, то можем ли мы предположить, что это не только репрезентация вытесненного прошлого, но и раскрывает возможные сценарии будущего? Но только с очень ограниченной точки зрения, рисуя душераздирающий пейзаж опасностей и угроз, который обычно называют самоисполняющимся пророчеством.
В заключение этого краткого очерка о значительном труде С. Фрейда приведу слова Р. Мэя: «Изучать тревогу по Фрейду — значит осознавать, что его мышление по этому вопросу на протяжении всей его жизни находилось в процессе эволюции. Его теории тревоги претерпели множество незначительных изменений, а также одно революционное изменение. Поскольку тревога является столь фундаментальным вопросом, на него нельзя дать простых ответов; Фрейд в основном признает, что он все еще представляет гипотезы, а не «окончательное решение проблемы» [1].
Библиография:
- Мэй Р. Значение тревоги / Пер с англ. М. И. Завалова и А. И. Сибурина. М.: Независимая компания «Класс», 2001. – 384 с.
- Мещеряков Б. Зинченко В. Большой психологический словарь. Клятва. «Русич», 2006 г
- Фрейд З. Страх. Москва: Книга современных проблем, 1927
- Фрейд З. Статья «Заторможенность, симптом и тревога
- Феррис П. Зигмунд Фрейд. Издательство «Попурри», Минск, 2001 г
Запишитесь на индивидуальную консультацию. Запишитесь на группу осознанного питания. Подробности на сайте kamadina.com
- Хотите связаться со мной?
