Исследования синестезии привели к осознанию того, что синестезия может связывать различные паттерны со схожими нейропсихологическими механизмами, генерировать метафоры и выявлять глубокие связи между несвязанными между собой вещами. Метафоры используются для выражения сильной перцептивной синестезии, а также специфических языковых фигур (фигур речи), описывающих восприятие одной сенсорной модальности через другую. Кросс-модальные метафоры, такие как распространенное выражение «громкий цвет», можно найти во многих языках. Перцептивное происхождение синестезии также может быть источником самой метафоры, а наш язык богат кросс-модальными метафорами.
Концептуально метафора выражает одно, одновременно предоставляя в качестве фигуры речи другое. Его можно определить как фигуру речи, в которой имя или описательный термин переносится на некоторый объект, отличный от объекта, к которому оно применяется, но сходный с ним. Слово «метафора» происходит из древнегреческого языка и означает «слово с переносным значением». Его включил в словарь риторики и философии знаменитый афинский оратор и учитель красноречия Исократ (436-338 до н.э.). Метафора — форма, воплощающая в себе принципы, противостоящие правилам формально-логического мышления (закону тождества, закону запрета противоречия и закону исключенного третьего). Метафоры воспринимаются сразу, тогда как логические операции зачастую многоэтапны. Например, чтобы какое-либо логическое содержание было воспринято, часто прибегают к пространным доказательствам. Поскольку метафора не требует объяснения или доказательства, можно сказать, что она оторвана от формально-логического мышления.
Аристотель предложил основную идею построения метафор: чтобы изобрести хорошие метафоры, нужно уметь замечать сходства. «Метафора — это употребление слова, принадлежащего другой вещи: либо от рода к виду, от вида к роду, от вида к виду, либо по аналогии» (Аристотель, 2010). Он считал, что основой переноса слов из одной области в другую является сходство между предметами. Например, старость так же важна для жизни, как ночь для дня, поэтому старость можно назвать ночью жизни. Как говорил Аристотель: «Мы лучше узнаем что-то новое из метафор». Однако метафоры Аристотеля являются лишь заменой слов на лексическом уровне и не влияют на образ мышления по предмету.
Более двух тысяч лет спустя идеи Аристотеля были уточнены английским философом Томасом Гоббсом, который истолковал метафору как негативный элемент, не имеющий ничего общего с реальным познанием мира и способный исказить картину рационального мышления. Гоббс (1909) предположил, что понимание слов в их обычном или самом базовом смысле, без использования метафор или аллегорий, было единственным подходящим методом для философского дискурса, и утверждал, что метафоры могут быть заменены буквальными выражениями без потери какого-либо значения. Поэтому он понимал метафору лишь как лексическое явление, выполняющее многие официально-речевые функции. Однако в 1873 году Ницше уточнил гносеологическую функцию метафоры: «Истина есть мобильная армия метафор», то есть способность находить сходства, способность творчески конструировать картину мира, способность проникать в суть вещей сложное явление.
В современной теории метафора понимается не только как внешняя форма языка, но и как основная структура мышления. Метафоры считаются внешними проявлениями основных смысловых процессов, берущих начало в мыслительных процессах. Например, Ричардс (1936) писал, что идеи метафоричны и возникают в результате сравнений, отсюда и лингвистические метафоры. Вещи движутся вместе и поддерживаются отдельными словами или фразами, а их значение является результатом их взаимодействия.
Поэтому понимание метафоры расширилось от узкого семантического анализа художественных путей до измерения когнитивных структур, являющихся частью процесса интеграции субъективного опыта. Обратите внимание на предложение Ричардса: «Две идеи о том, как разные вещи работают вместе». Изучая лингвистику, Ричардс неожиданно пришел к мысли, что в метафоре происходит взаимодействие двух идей. Переходя на язык нейропсихологии, можно сказать, что метафоры формируются двумя разными структурами мозга. Был период в зарождении человека, когда вся речь и мышление были метафорами, вырабатываемыми конкурирующими полушариями мозга гоминид.
Но в дальнейшем, я считаю, что в ходе эволюции Homo sapiens сознание стало менее метафоричным (выражаясь языком гегелевской диалектики, первым диалектическим отрицанием метафоры), как в сочетании с усилением доминирования одного полушария развитие логического мышления. Функции предков современного человека. Однако с развитием второй сигнальной системы речь (отрицание метафоры отрицается) и развитие метафоры начинают играть интегрирующую роль между логическими и символическими структурами сознания, помогая формированию новых связей в мозгу. В результате второго диалектического отрицания «метафорическая связь» обеспечивает формирование творческой функции первобытного человека и тем самым увеличивает его шансы на выживание.
Из книги Глазунова Михаила «Человек-амфибия: обратная теория антропогенеза» в переводе автора и с небольшими сокращениями.
- Хотите связаться со мной?
