Проективная идентификация – это механизм, с помощью которого переживания передаются от одного человека к другому посредством участия в переживаниях других посредством скрытой информации без необходимости символизации и вербализации.
Для иллюстрации того, как проявляется проективная идентификация в клиническом общении, обратимся к описанию случая с пациенткой по имени Мэри в рассказе И. Ялома «Две улыбки» [1]. Неясно, насколько точно и реалистично описание этого случая, но большой клинический опыт И. Ялома позволяет предположить, что описание этого случая достаточно подробное и реалистичное, чтобы его можно было использовать в качестве иллюстрации в нашей работе. И. Ялом начинает свой рассказ с описания больного:
«Когда она впервые пришла ко мне три года назад, ее муж был мертв уже четыре года назад, но она была погружена в собственное горе. Ее выражение лица, ее воображение, ее тело, ее сексуальность — весь поток ее жизнь — надолго застыла» [1, с.11]. 215.
И он сразу дал понять, что отношение терапевта к этому пациенту не было нейтральным, что у терапевта был сильный контрперенос, что является одной из характеристик пациента, который может иметь пограничную психологическую организацию и активно использовать проективную идентификацию:
«С некоторыми пациентами легко общаться. Они приходят в мой кабинет, готовые к изменениям, и лечение протекает естественно…Работать с Мэри нелегко. Каждый раз встречаться с ней требует огромных усилий… Мэри неприступное качество. Ее внешний вид, ее красота и высокомерие отпугивают многих людей. Наоборот, меня она сильно привлекает, я хочу ее утешить, я представляю, как обнимаю Мэри и ее тело тает в моих объятиях льстило, что я был единственным защитником и единственным доверенным лицом этой царственной женщины» [1, с.11]. 21[6].
Строка «Я единственный защитник, единственный доверенный человек» дает понять, что в спектакле участвовал человек, представленный рассказом, фантазия «если не я, то никто другой» является «крючком». При проективной идентификации пациент может «поймать» своего терапевта.
Затем терапевт начал «работать с двумя людьми», думая:
«Мне приходится выполнять работу за двоих» [1, с. 14] 215
«Мне понадобились недели, чтобы убедить ее…» [1, с. 14] 215
«…Я решил, что Элмера нужно убрать» [1, с. 226].
«Она последовала моему совету…» [1, с.1] 226.
«…Я молча подтолкнул ее к этому решению…» [1, с.11] Глава 2226
Пациент как будто вернулся в свое инфантильное состояние:
«——…С чего нам начать сегодня?
«Вы врач, а не я» [1, с. 218]
Но на самом деле терапевт ведет со своим пациентом соревновательную игру и не способен заметить:
«Разве я позволил своим личным чувствам мешать мне? Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что это не так… Да, я убежден, что делаю это только ради ее блага» [1, с.11]. 230
Результатом стала предполагаемая «победа» пациента. В новелле слова пациентки звучат как победа, она дает понять терапевту, что в игре она имеет преимущество:
«…мне кажется, что вы превзошли свою роль врача – я вас предупреждал.. возможно, вы позволили своим личным чувствам к собаке и отцу взять верх» [1,с. 230]
Фактически в этом случае пациент по-прежнему цепляется за свои идеи (ситуации, убеждения, позиции), ничего не получает и не испытывает никаких изменений, вызванных лечением, как это произошло с Мэри.
если сравнить описание этого случая с типологией Кашдана (см статью https://www.b17.ru/article/489612/), то можно предположить, что терапевт Мэри столкнулся с проективной идентификацией с сексуальным поведением, предполагающей, что пациентка заставляет сексуальные реакции терапевта стимулировать определенное желательное поведение специалиста. Психотерапевты описывают это влечение следующим образом:
«…испытываю к ней сильное влечение. Она меня беспокоит…Я часто спрашиваю себя, насколько я привлекателен» [1, с.1]. 216.
Терапевт не желал делить Мэри с другими мужчинами и продолжал оставаться ее единственным мужчиной, которого также описывали как:
«В течение нескольких месяцев я пытался разрушить ее веру в то, что жизнь, настоящая жизнь, состоит только из любви к одному мужчине» и что «единственным спасением для нее может быть новый романтический интерес» [1, стр. 14]. 21[6]
Стоит отметить, что в некоторой степени подобное эротическое влечение присутствовало у стоматолога Мэри, доктора З., который лечил ее после несчастного случая (или Мэри фантазировала, что такое влечение существовало):
«…сеансы в его (доктора З.) кабинете были для нее унизительны: каждый раз, когда его ассистент выходил из кабинета, он начинал делать непристойные намеки и часто трогать ее грудь руками» [1, стр. 14]. 224
Непреходящее стремление Мэри к доктору З напоминает желание Мэри найти мужчину, который поддержал бы ее спасительные отношения с доктором З., как упоминалось выше. И психотерапевт, и доктор З. Мари хотели бережного, чуткого отношения, поэтому они использовали механизм ПИ-либидо, чтобы обеспечить сострадательное отношение к себе через сексуальный опыт врача. Можно также сказать, что Мэри добилась успеха, что она выиграла игру и что терапевт настолько увлекся игрой, что потерял уверенность в своей способности помочь ее психотерапии:
«Я наклонился и тайно дал ей успокоительное» [1, с.1]. 23[0]
При этом психотерапевт отметил, что во время организованной им дополнительной консультации с гипнотерапевтом Мэри была склонна демонстрировать различное поведение, говоря о том, какой она пациенткой:
«Мария была такой трудной пациенткой, и я так чертовски усердно над ней работал – с его помощью она взяла на себя роль образцовой пациентки, может быть, просто из противоречивого духа» [1, с.1]. 2[21]
Можно предположить, что супервизия помогает терапевту увидеть и осознать, что он участвует в спектакле и теряет контроль над терапевтическим процессом. Возможно, поэтому он хочет получить внешнюю оценку своей работы:
«Мне также хотелось поддержки моих коллег. Это было моим скрытым мотивом для организации этой консультации. Я надеялся, что другие оценят мое сотрудничество с Мэри» [1, с. 219]
Библиография:
- Ялом И. Палач любви/ Пер. С англ. А.Б. Фенко – М.: Эксмо, 2019. – 332 страницы.
- Хотите связаться со мной?
