Исторические архивы психиатрии содержат мрачные свидетельства того, что еще в начале XX века людей с сильно искаженным восприятием реальности и хрупким эго часто называли «безнадежными» и изолировали в среде, не способствующей пониманию. Идея установления терапевтической связи, попытки тщательно исследовать их внутренний мир казалась немыслимой. Такая организация личности рассматривается как непреодолимая стена, которую нужно только сдержать. Исторический контраст напоминает нам о том, что люди, чье восприятие себя и других принципиально нестабильно, могут быть глубоко непоняты, даже если они не испытывают явных психотических эпизодов.
Современная психоаналитическая и психодинамическая мысль претерпела сдвиг: от диагностики к структуре. Вопрос о возможности и целесообразности конфронтации с человеком с психотическим уровнем организации больше не является абстрактным. Она стала центральной, деликатной и требует особой чуткости и выдержки в лечении. Речь идет не о разрушении барьеров или убеждении кого-то, а скорее о поиске точки опоры для диалога в мире, где под угрозой находятся базовое доверие и целостность личности. Возможно ли вообще говорить о конфронтации, когда сама идентичность настолько хрупка?
Ответ кроется не в абсолютных разрешениях или запретах, а в глубоком размышлении о природе терапевтического взаимодействия. Конфронтация здесь — это не атака на защиты, а искусство осторожного указания на реалии терапевтических отношений и внутренние противоречия пациента, не нарушая хрупкого нарциссического равновесия. Это путь, требующий мужества и терпения с обеих сторон, и его цель — не «исправить», а постепенно укрепить ослабленное «я». Как бы выглядел этот разговор на зыбкой почве?
Понимание ландшафта: организация психопатической личности
Психопатическая организация — это больше, чем просто странный набор черт или искажение времени. Это базовая структура личности, характеризующаяся чрезвычайно хрупким эго, размытой идентичностью, примитивными защитными механизмами (например, всемогуществом, проективной идентификацией, отрицанием, расщеплением) и серьезно нарушенным тестированием реальности как основы восприятия себя и других. Люди воспринимают мир как нечто принципиально небезопасное и угрожающее, требующее постоянной бдительности или полного подчинения. Такая точка зрения часто сопровождается обесцениванием или идеализацией.
Основная задача на начальном этапе — не объяснение защит, а установление минимально безопасного терапевтического пространства и стабильного контакта. Фокус смещается на попытку понять субъективный мир человека, его древние страхи и способы жить в них, даже если их проявления кажутся иррациональными или пугающими. Важно увидеть человека, стоящего за защитными механизмами, его отчаянную потребность в безопасности и одобрении, его основные тревоги, а не только его примитивные способы совладания с этими тревогами.
Понимание внутренней логики этого существования является абсолютно необходимой основой. Без этого любое взаимодействие, особенно конфронтация, воспринимается как угроза целостности и может привести к резкому отпору (гневу, унижениям) или полному уходу (деградации, психотическим эпизодам). Только почувствовав себя в относительной безопасности в отношениях с психотерапевтом, человек может постепенно позволить себе исследовать собственные защиты.
Суть противостояния: не нападение, а зеркало
В контексте психиатрических организаций традиционная конфронтация — как прямое выражение амбивалентности, защитного поведения или искажений восприятия — часто имеет катастрофические последствия. Это рассматривается как атака на ядро личности, как свидетельство враждебности со стороны мира и терапевта, усиливающее примитивные защиты и параноидальные тревоги. Попытка напрямую оспорить фантазии или проекции всемогущества лишь подтверждает их «правильность» в глазах пациента.
Реальное противостояние требует большой осторожности и тщательного размышления. Это не атака на защитные механизмы, а тонкое указание на то, что происходит в терапевтических отношениях или во внутреннем мире пациента, подчеркивающее эмоциональную реальность опыта, а не «объективную» правильность. Например: «Я заметил, что каждый раз, когда мы говорим о твоем агрессивном поведении, ты начинаешь говорить, что я недостаточно профессионален, чтобы работать с тобой, и что я в сговоре с твоей женой, чтобы причинить тебе боль. Мне важно понять, что ты чувствуешь, находясь со мной сейчас?» Или: «Ты говоришь, что ты дурак, клоун без цирка и никчемный, и в то же время говоришь, что я должен тебе помочь, потому что ты доверил мне свою бесценную жизнь. Мне кажется, что между этими двумя чувствами огромная пропасть, и ты можешь быть в ней одинок?”.
Такая конфронтация является проявлением уважения к самоборству пациента. Она говорит: «Я вижу ваши трудности, вашу боль, то, как вы защищаете себя. Я делюсь здесь своей точкой зрения, и мы можем попытаться взглянуть на это вместе, не разрушая наше пространство». Это создает предпосылку для наблюдения медленного подкрепления себя.
Доверие — хрупкий мост через пропасть
Без постепенно выстраиваемого, проверенного временем и последовательного доверия терапевта никакая конфронтация была бы невозможна. Для людей с психопатической организацией доверие представляет собой экзистенциальную угрозу, поскольку оно означает опору на другой потенциально опасный объект. Терапевт неизбежно подвергнется испытанию на прочность посредством проекции, идеализации и последующего обесценивания и предательства.
Доверие устанавливается через невербальную надежность: постоянство границ (времени, пределов), предсказуемость терапевта, его способность выдерживать мощные проекции и эмоциональные бури без ответного разрушения или отвержения. Это признание терапевтом субъективной правды пациента, а именно: «Сейчас я очень реалистично чувствую, что презираю вас и смеюсь над вашей болью. Это ужасное чувство». Цель — показать, что терапевт — не идеальный спаситель и не преследователь, а стойкий, вдумчивый свидетель, способный воспринимать пациента, не разрушая его.
Микроконфронтация становится возможной только тогда, когда появляется проблеск доверия, когда пациент начинает смутно ощущать, что терапевт «жив» и вдумчив в своем взаимодействии с его хаосом. Это уже не чистое насилие, а акт более полного осознания реальности отношений.
Цель — не «нормальность», а большая взаимосвязанность
Важно отказаться от иллюзий, что конфронтация с психотическими организациями (и лечение в целом) приведет к кардинальным изменениям в структуре личности или к снижению уровня «невротизма». Более реалистичная и этичная цель — помочь достичь большей внутренней сплоченности и стабильности в своей организации. Это не означает устранения примитивных защит, а скорее, делает их менее автоматическими, помогая эго интегрировать разделенные части себя и объекта и усиливая способность проверять реальность отношений.
Взвешенная, основанная на доверии конфронтация может помочь пациенту постепенно начать различать: «Это мой гнев» от «Этот человек хочет меня уничтожить»; «Я чувствую себя никем» из «Я — никто»; «Мне нужна помощь» из «Я беспомощный младенец». Это кропотливое укрепление наблюдающего «я», которое сопротивляется противоречиям и замечает свои защиты и их последствия. Это способ гарантировать, что внутренние бури будут менее разрушительными для относительно стабильных отношений, саморефлексии и устойчивости.
Этот процесс требует от терапевта большого терпения и настойчивости. Каждый маленький шаг к высшему сознанию, каждый маленький шаг к способности переносить тревогу, не проецируя немедленного освобождения, каждый маленький шаг к способности выражать потребности, не манипулируя, является большим достижением. Это высвобождение духовной энергии, которая ранее использовалась для поддержания неустойчивого равновесия примитивных защит. Это движение к большей аутентичности и жизненности, несмотря на ограничения его структуры.
…результат
Путь к диалогу с психопатической организацией личности подобен восхождению на крутой утес, где нужно проверить каждую точку опоры и медленно и кропотливо плести надежный страховочный канат доверия. Это путь от изоляции в мире старых страхов и искаженных образов к возможности более стабильного и осмысленного взаимодействия. Трагический опыт исторического отвержения напоминает нам о ценности терапевтического присутствия, о признании личности за мощными, но хрупкими защитами.
Профессиональное сотрудничество с такими организациями требует постоянного поиска баланса между принятием субъективной реальности пациента и очень осторожным внедрением иной точки зрения через призму отношений. Это искусство терпеть проекции, не становясь их жертвой, и искусство отражать их так, чтобы пациент мог начать осознавать их как свои собственные. Каждое взвешенное, своевременное и чуткое противостояние — это не вызов, а акт признания: «Я вижу, как вы боретесь за выживание, я вижу вашу защиту, и я здесь для того, чтобы вместе мы могли поработать над их пониманием”.
Этот путь ведет не к изменению структуры личности, а скорее к большей согласованности и стабильности внутри личности. Тратьте меньше энергии на поддержание шаткой крепости обороны и больше энергии на свою жизнь и свои отношения. Даже при наличии внутренних конфликтов человек может более полно ощущать себя и относиться к другим людям менее угрожающе. Это способ почувствовать себя менее изолированным и более аутентичным.
Первым шагом на этом долгом пути может стать обращение к психологу или психотерапевту, специализирующемуся на лечении глубинных расстройств личности. Признать свои самые глубокие трудности и рискнуть доверить их изучение другим — это поступок, требующий огромного мужества. Такой эксперт — не волшебник, а сильный партнер и вместилище. Он знает, когда следует молча терпеть влияние, когда мягко отражать защитный режим, а когда поддерживать шаги к интеграции. Он говорит на языке глубокого опыта и чтит уязвимость «я». Обращение за помощью, когда вы чувствуете себя оторванным от мира и неуверенным в себе, — это не признак слабости, а начало пути к большей внутренней связи и устойчивости, высвобождающей энергию во всех сферах существования. Первый и самый трудный шаг открывает дверь возможным переменам. Это стоит сделать.
Евгений Богданов – психолог, сексолог
Приглашаю мужчин и женщин на персональные консультации онлайн и очно в Санкт-Петербурге. Подпишитесь на новые статьи – Рингтон ниже.
TG и WA +79216400811
Психолог канала ТГ Богданов – 100%
- Хотите связаться со мной?
