Я сталкиваюсь с желанием творить почти всю свою жизнь. Конечно, это желание обычно проходит через различные фильтры, такие как лень, которая приводит к прокрастинации, забывчивости, переключению на другие задачи, стыду за идею, стыду за реализацию идеи, вине за то, что не смог ее реализовать и т д. Но идея или желание творить всегда где-то есть, она прямо рядом с тобой, тихонько выглядывает из-за угла. Это обычно приносит большое давление: «Я хочу творить, но сейчас не могу. Я вижу эту идею, но боюсь, что не смогу с ней справиться».
Человек, писатель, всегда бурлит в этом котле. Он всегда прыгает из одной крайности в другую. Я писал о том, как преодолеть писательский кризис, и думал о способах борьбы с ним:
(1) Используйте некоторые методы отвлечения внимания, чтобы выполнить основную задачу;
(2) Использование промедления для накопления информации или давления для следующего или первого шага;
(3) Установите свои собственные «сроки»;
(4) Разбейте свое рабочее время на интервалы и микрозадачи (помните, важно давать мозгу визуальный вывод, как дрова в печи);
(5) Промедление в планировании.
Поскольку я не только описываю советы о том, как сделать свое имя блестящим в статьях и других текстовых информационных полях, я также живу и исследую свои творения и свою прокрастинацию. Несколько лет назад я изучал некоторые мифологические истории о том, как знание (мудрость) проявляется в людях или героях. Я обнаружил, что герои мифов в своем путешествии в поисках знаний спускались в подземный мир или вступали в контакт с представителями подземного мира. Значение этого пути можно интерпретировать так: когда два мира неизбежно соприкасаются (человеческий мир и подземный мир), приобретается знание или проявляется идея. Или, когда два человека вступают в конфликт, приобретается знание или проявляется идея. Как оставил нам Сократ – истина рождается в спорах. Но важно то, что спор здесь заключается не в том, чтобы быть правым в каком-либо вопросе, а в том, чтобы найти истину для себя. Иногда человек недооценивает себя и свои знания, и ему нужны другие, чтобы раскрыть свой потенциал.
Это длинное вступление может сбить с толку, но я перейду к сути. Недавно я столкнулся со своим очередным творческим кризисом. Однажды, пылесося, я неосознанно начал разговаривать сам с собой, как будто обсуждая что-то с другим человеком. Я с удивлением обнаружил, что задаю себе вопросы и нахожу ответы. В этом воображаемом разговоре на первый план вышла вопрошающая субличность. Задачей этой субличности было постоянно спрашивать: «Что это? Почему? Где? Если это произойдет, что произойдет? Кто-то другой сказал это? Почему это так, а не иначе? И так далее»
Что я сделал или что заставило меня осознать себя?
(1) Моя идея — это просто мимолетная мысль. Это чистое познание, рожденное случайно. Поэтому в нем нет познания, нет правильных слов для его описания и нет тематической ориентации (т е где найти больше информации по этой теме)
(2) Но глубоко внутри меня горел жгучий интерес, который не смягчался только страхом перед чистым листом (да, для некоторых людей столкновение с чистым листом — суровое испытание).
(3) Эта проблема не укладывается в вышеприведенные методы. Они основывались на концепции, то есть на собранном материале. Здесь же есть пробел, освещенный только желанием изучать, раскрывать и интерпретировать себя.
(4) Я помню, что разговоры с друзьями, не для того, чтобы найти правильный ответ, а чтобы обсудить его, давали мне особое чувство удовлетворения. Я не только формировал идеи, которые никогда бы не описал сам, но и видел точку зрения другого человека на тему.
Вы прочитали теорию нового метода (если его можно считать новым, то, по крайней мере, он для меня точно новый). Показать ли вам практику этого метода? Конечно. Но перед этим я еще раз опишу формы этого метода. Это могут быть (1) диалоги с самим собой, в которых любопытная и иногда любопытная субличность разговаривает с сознательным я. (2) Это также может быть диалог с воображаемым человеком или персонажем, за которым наблюдает сознательное я. В обоих случаях полезно все это каким-то образом записывать. Иначе мысли об идее будут появляться молниеносно, а потом так же быстро исчезать, если вы не успеете заметить след их существования.
Итак, давайте прекратим сетовать и объяснять и начнем практиковаться. В качестве примера я опишу гипотетический разговор двух людей, обсуждающих идею, которая недавно пришла мне в голову. Поскольку я делаю это прямо сейчас (раньше я об этом осознанно не думал), вы можете сделать собственные выводы о практичности этого подхода.
И.: – В графическом дизайне контур изображения имеет решающее значение. Наиболее удачными являются те изображения, которые позволяют людям догадаться, чего ожидать от контура. Например, изображения персонажей мультфильма «История игрушек». Вы легко узнаете любого персонажа по его тени или контуру.
A: Интересно. Для художника это очевидно. Но термины «образ» и «профиль» применимы и к литературе. Так как же можно создать героя романа с четким профилем? То есть не дать ему имя, а описать что-то, и читатель на основе этих фрагментарных описаний делает вывод, что это тот персонаж, которого он имел в виду.
И.: – Во-первых, литературный контур отражается в уникальных словах, междометиях и порядке слов – это подразумевает диалог. В плане повествования он также отражается в уникальных действиях и эмоциональных реакциях. Затем идут описания внешности и элементов одежды.
А: — Значит, такое расположение в тексте необходимо для того, чтобы вызвать интерес читателя и скрыть лица персонажей в сцене. Так ли это?
И.: Да. Но с другой стороны, если читатель быстро догадывается, кто стоит за планом, то нет нужды и сил для дальнейшего описания плана. Таким образом, мы как «писатель» зашли в тупик. Если вы не пишете детектив, то такой подход излишен. Это значит, что план более тонкий. Он не волнует и не удивляет вас в процессе чтения. Он может тонко, но явно подчеркнуть характер и тем самым завершить образ главного героя.
A: – Таким образом, контур становится сложным инструментом для описания и формирования главного героя, переплетающегося с другими главными героями и общей атмосферой произведения. Я бы сравнил это с.. как с использованием светотени. На первый взгляд это не заметно, но если убрать светотень, то изображение сразу же становится визуально ясным и определенным.
И.: Согласен, очень похоже. В литературе контуры делают изображение отражением реальности. В живописи есть не только светотень, но и перспектива, композиция, количество источников света, материал картины.
A: Да. Оказывается, описывать нелегко, и нужно продумать тысячи тонких деталей, которые читатели не заметят при обычном чтении, но без которых персонажи потеряют свою жизненность. В таком случае, разве прямое описание и представление персонажей не является схемой персонажей в романе?
И.: Вывод интересный и, возможно, спорный. Но, по крайней мере, он меня удивляет и радует. Значит, можно попробовать его применить.
Когда я записывал эти разговоры, мои эмоции сменились ленью, стыдом, обесцениванием всего, что я написал, самоосуждением и, в конечном итоге, радостью. Я не буду изменять этот пример, потому что он дал мне больше места для размышлений. Он определенно помог мне в моем писательском исследовании.
Спасибо за чтение. Мне бы очень хотелось, чтобы вы попробовали этот метод, когда у вас творческий кризис.
- Хотите связаться со мной?
