Излюбленным инструментом современного критика является разоблачение, а точнее, демистификация. Следуя марксистской традиции, мистификация, как мы ее понимаем, — это, прежде всего, неявный перенос человеческой мысли и поведения на что-то внешнее (будь то материальные практики общества, силы природы или боги), и поэтому демистификация — это всегда вернемся к человеческому, к вопросу «Хорошо, кто все это устроил?”.
Почти всегда такие критики ищут коррупцию и/или силу воли в борьбе за власть и доминирование, оставляя в стороне события и сами вещи как пассивных участников тайных выступлений. Однако проблема, или даже комплекс проблем, заключается в том, что эффективность демистификации представляет собой величину нестабильную и зачастую почти отрицательную. Сами критики (особенно левые) не обращают внимания на то, как они укрепляют стереотипы, на которые нападают, создают разрыв между собой и (мистическими) массами и упиваются негодованием и плохими прогнозами.
В самом деле, дело Просвещения зашло так далеко, что сегодня наивные люди видят в привычных природных объектах скрытые струны кукловода и удивляются в надежде на какие-либо серьезные последствия. Чаще всего мы сталкиваемся с совсем другой реакцией: как в меме «Вот так страшно… ну, пойду поем, нужны еще десятки условий, чтобы критика что-то изменила». Наиболее важные из них: критик отвергает самовозвеличивание, сосредотачивается на практике (а не на словах), имеет хотя бы какие-то позитивные планы на будущее, выполняет тонкую, но эффективную работу по созданию и поддержанию мотивации у других и, наконец, готов признать реальность (то есть тот факт, что не все отвлекающие факторы находятся в головах людей).
Если кому-то придется заплатить высокую цену в виде «утраченной иллюзии», то он сначала захочет услышать об этом или получить горькую пилюлю от того, кто это уже испытал. Критики чаще предпочитают наслаждаться признанием сейчас, а личной трансформацией позже. Также демистификатор очень любит пафос в духе “У меня нет решения – мы не врачи, мы боль”, но почему-то очень удивляется, что кто-то вполне резонно начинает его видеть как часть профессии врача. Решите проблему и сразитесь с ним (неужели боль не надо убирать?).
Гуманистам, поддающимся искушению разоблачения, очень трудно признать реальность, поскольку им мешает двойное препятствие. С одной стороны, приобретенные речевые практики призваны поддерживать речь (а не останавливаться и действовать), а с другой – специфика повседневной жизни, этос непроизводительного класса, действительно изолированного от важной части жизни общество социальная реальность. Поэтому в этой среде преобладает миф о том, что теоретики находятся на некотором расстоянии от заблуждений и загадок, а практики поэтому больше нуждаются в откровениях. На самом деле практика быстро все исправляет, поэтому те, кто сохраняет некоторые иллюзии, делают это как из логики личного выбора, так и из логики сохранения удовлетворения. Поэтому их сложно убедить.
Вот почему необходимо регулярно разъяснять, что психоанализ — это не просто герменевтика подозрения, т е постоянная попытка схватить за руку (бессознательного) агента, произнести его имя и разоблачить его. В психоанализе существует предположение, что существуют силы, противостоящие воле и смыслу самого человека и других людей, влияющих на него. Зачем еще Фрейду сделать такой антимистифицирующий жест, например, изобрести миф о влечениях?
Влечение, симптомы, удовольствие — это разные названия материальности ума, обнажающей его тщетность. Его использование — это очень сложный коридор между знанием, принятием и трансформацией. На протяжении всего своего учения Лакан переосмысливает вопрос об отношениях между означающими и удовольствием, но в целом оставляет нам ответ «да, но нет». Или «Нет, но да». Мы не можем безответственно заявлять, что все в нашем бессознательном в конечном итоге улавливается и интерпретируется с помощью значения и участия других. Однако после раундов откровений и осознаний, особенно в тяжелых случаях (с болезненными, продолжающимися симптомами), мы можем только пытаться использовать слова снова и снова, пытаясь уловить боль в сети означающих, тем самым достигая облегчения или облегчения. Является ли эта надежда обманом? Не знаю, но иногда такое случается, хоть и кажется чудом.
- Хотите связаться со мной?
